Путь к вершинам знаний для большинства корейцев начинался в их деревенской школе – «содане» (в переводе с древнекитайского – «зал книг»). Для подавляющего большинства учеников – детей зажиточных крестьян – этот путь там же и оканчивался, ведь в доиндустриальную эпоху получить полноценное образование и в Корее, и в иных странах могли только очень и очень немногие – от силы 1-2% населения. Тем не менее, в целом по уровню образования страны Дальнего Востока вообще, и Корея – в частности существенно опережали тогдашнюю Европу и Россию.

Уже с XVI века начальная школа «содан» была нормой в каждом крупном корейском селе. Содержала школу обычно сельская община, корейский "мир", хотя иногда школу основывали местные богачи, чтобы учить в ней своих детей. Впрочем, и в такие частные школы всё равно часто брали способных ребят даже из самых бедных семей. В корейской деревне понимали: выучить способного мальчишку (о девочках, понятное дело, речи и не было) – это сделать выгодное капиталовложение. Если в будущем мальчишка станет чиновником, затраты вернутся сторицей, ведь он будет помогать односельчанам в решении их дел и проблем, походатайствует за них в губернском городе, а то и в столице. Поэтому-то в старой Корее даже существовало нечто вроде системы стипендий, которые платили крестьянские общины особо одарённым детям из бедных семей.

Из этого, впрочем, уже ясно, чему и зачем учились в старой Корее.

Главная цель всей системы образования заключалась в том, чтобы подготовить конфуцианского чиновника, который был бы «слугой королю, отцом крестьянам», и который владел бы всеми необходимыми будущему управленцу знаниями.

Что же требовалось от чиновника-интеллигента? В первую очередь – знание философии, истории, литературы, теории государственного управления.

Однако все эти премудрости содержались в книгах, которые были написаны исключительно на древнекитайском языке. Язык этот (в Корее его называли «ханмун», в Китае – «вэньянь») вплоть до конца прошлого столетия играл в странах Дальнего Востока такую же роль, что латынь в Европе, был единственным языком высокой культуры, науки и государственного делопроизводства.

В этом отношении, кстати, Корея не отличалась ни от Японии, ни от Вьетнама, ни даже от самого Китая, для необразованных жителей которого этот язык уже к X веку стал совершенно непонятен.

Поэтому основное содержание старокорейского «начального и среднего образования» сводилось к овладению древнекитайским языком.

Корейской письменностью занимались как бы между делом, особого внимания ей не уделяли. Столь же подчинённую роль играла и арифметика.

Учили древнекитайский способом скучным, тяжёлым, но до крайности эффективным – заучивая наизусть пространные тексты на этом языке. Заодно и иероглифику запоминали, ведь, чтобы владеть древнекитайским на приличном уровне, надо знать не менее 4 тысяч знаков!

В школе ученики сидели на полу, перед низкими столиками, и с утра до вечера зубрили тексты, повторяя их вслух десятки и сотни раз. Заунывное бормотание, доносившееся со школьного двора, с давних времён считалось символом мира и процветания: ведь если дети ходят в школу – в стране спокойствие, если деревня может школу содержать – она не так уж и бедна.

Время от времени учитель вызывал ученика ответить выученный (в самом буквальном смысле слова) урок. Оценивали знания школьников по пятибальной системе

Сельский учитель жил практически на том же уровне, что и средний крестьянин, его жалования (обычно выплачиваемого натурой) хватало лишь на то, чтобы не голодать и как-то одеть себя и семью. Впрочем, и в те времена тоже можно было немного подрабатывать частными уроками, а также составлением для односельчан всяческих прошений и официальных бумаг.

Однако при всей стеснённости материального положения учителя, он был едва ли не самым уважаемым человеком в селе. Местные богатеи при встрече с учителем кланялись ему в пояс. Учитель был воплощением знаний и книжной мудрости, с ним были связаны надежды многих честолюбивых родителей на то, что их детям, может быть, удастся «выйти в люди». Напоминанием об этом отношении служит китайская пословица, очень популярная и в старой Корее: «Учитель, Государь, Отец – одно и то же».

В «содане» изучение древнекитайского только начиналось, поэтому и учили тексты попроще. Начинали обычно с «Тысячи иероглифов» – собрания коротких изречений на древнекитайском языке. На этом для большинства мужицких сыновей книжная премудрость и заканчивалась, им надо было работать, жениться, становиться на ноги, и задерживаться в школе дольше, чем на два-три года, они не могли.

Тысячи иероглифов, выученных ими в содане и полученных там начальных знаний древнекитайской грамматики хватало для того, чтобы с грехом пополам разобрать, о чём идёт речь в том или ином несложном документе, а также и самим написать простое письмо или прошение. Для мужика этого было более чем достаточно.

Дети побогаче (или, иногда, поспособнее) переходили к более сложным текстам.

Поступали в содан дети в возрасте 6-8 лет, а заканчивали лет в 12-14. Впрочем, особых формальных требований не было – всё зависело от способностей, желаний и трудолюбия ученика, а также от материальных возможностей его родителей.

(По А. Ланькову)

Источник: www.kore-saram.ru

Статьи по теме:

• О сложности изучения корейского языка
• Про начальную школу в Германии
• Как школьников мотивируют на учебу в США
• Голландская школа
• Про немецкое образование. Личный опыт
• Что из себя представляет американская школа
• Страна Начала Солнца: за школьной партой
• Начальное образование в Индии
• История кириллицы
• Школьное образование в Великобритании