Планета школ

Продолжаем нашу рубрику «Литературное досье», в которой знакомим вас с интересной информацией об известных личностях литературы. И на этот раз речь пойдет о вымышленном герое литературы — Шерлоке Холмсе.

Нет, имеется в виду не рождение его как литературного героя. Как раз эта дата достаточно хорошо известна: 1887 год, когда молодой лондонский врач Артур Конан Дойл, в надежде поправить не слишком хорошо идущие дела литературным заработком, опубликовал повесть «Этюд в багровых тонах», получив за нее скромный даже по тем временам гонорар в двадцать пять фунтов. Именно в этой повести и появился впервые самый блестящий из литературных сыщиков, чтобы навсегда завоевать любовь читателей.

Но ведь у Шерлока Холмса, как и у любого человека, есть и «настоящая» дата его рождения, и вот ее-то знают далеко не все. А между тем, в нынешнем году самый знаменитый житель лондонской Бейкер-стрит мог бы отметить свое 150-летие! Правда в произведениях, создатель Шерлока Холмса упоминает какие-либо достоверные факты его биографии нечасто и мимоходом; вот и год рождения нашего любимого сыщика — 1854-й — «всплывает» в рассказах Конан Дойла всего один или два раза. Так что знают об этом лишь самые преданные из почитателей Холмса, не жалеющие сил на дотошные биографические исследования о нем. Согласитесь, немалая честь для литературного, то есть вымышленного персонажа. Впрочем, что удивляться, если на долю мистера Холмса выпала совсем уж беспрецедентная честь: в мире существует целых два его мемориальных музея — кроме «дома-музея» в Лондоне, создан еще один в Швейцарии, недалеко от Цюриха.

В чем же секрет, прямо-таки мистический, бессмертия этого героя? Вспомним, что после Холмса литература узнала многих других сыщиков: иногда, пожалуй, более глубоких и одухотворенных, как честертоновский отец Браун; порой несравненно более изощренных, как герой Эллери Куина, и обладающих ничуть не менее могучим интеллектом, как Ниро Вульф Рекса Стаута. И однако же столь всепоглощающей любовью читателей, как Холмс, они похвастаться не могут.

Может быть, дело в том, что Холмс казался читателям воплощением «гармонического человека». Он был не из числа кабинетных гениев — его мускульная сила не намного уступала силе интеллектуальной. Как артистически разгибает он закрученную очередным противником в тугой узел кочергу! А охотничий хлыст, с которым этот интеллектуал порой выходит на «операции по захвату», укрощает злодеев не хуже, чем пистолет.

Не забудем, к тому же, что Холмс — фигура романтическая, существующая как бы вне обыденной повседневности. Его очень мало интересуют деньги: за свои труды он берет очень скромное, почти символическое вознаграждение, хотя мог бы нажить капитал, «пуская в оборот» свои аналитические способности. Не услышишь от него ни деклараций о любви к справедливости, ни назидательных поучений. Холмс утверждает, что главное для него — еще раз показать всепобеждающую мощь дедуктивного метода. Но при всей своей отрешенности от забот повседневности, при всем утонченном интеллектуализме, он всегда готов помогать тем, кто стал жертвой ложного обвинения, кому грозит опасность. И хотя он не упускает возможности оправдать свое участие в очередном приключении желанием «развеять скуку», читатели на эту уловку не поддаются. Они не сомневаются: Холмс — настоящий джентльмен и не выставляет напоказ своих подлинных — всегда благородных — побуждений.

Шерлок Холмс, с его основательными познаниями в химии, ботанике, геологии и анатомии и весьма скептичным отношением к гуманитарным наукам и искусству (за исключением музыки), — истинный сын века «точного знания», той поры, когда научно-технический прогресс очень многим казался надежным лекарством от всех социальных недугов. В этой связи победы Холмса над силами зла, основанные на логике и «позитивных данных», обретали отчетливое символическое звучание.

Поистине показателен такой факт: когда через несколько лет непрерывного сочинения произведений о Холмсе утомленный Конан Дойл решил расстаться с персонажем, превратившимся к тому времени для своего создателя в настоящего тирана, и умертвил его в роковом поединке с профессором Мориарти, ответом был взрыв читательского негодования. Конан Дойл продержался десять лет. А в 1905 году он капитулировал: сборник «Возвращение Шерлока Холмса» был с восторгом встречен поклонниками «отшельника с Бейкер-стрит», этого «первого эпического богатыря большого города», как назвал его Корней Чуковский.

Для очень многих литературный персонаж по имени Шерлок Холмс оказался гораздо реальнее его создателя. Холмсу писали, с ним советовались, приглашали распутать очередное таинственное преступление. Кроме уже упоминавшихся музеев Холмса, постоянно растет библиотека исследований о нем (это и биографические штудии, и научные трактаты, — например: «Холмс и музыка», «Холмс и природа», «Холмс и щахматы» и т.д.

Все это так, но... насколько индивидуален такой персонаж, что принципиально нового внес его создатель в детективную литературу? Ведь можно вспомнить и о том, что безоговорочное читательское признание разделяли далеко не все литературные критики, а многие исследователи детективного жанра оказались к мистеру Холмсу прямо-таки суровы. А.И. Куприн как-то заметил: «Конан Дойл, заполнивший весь земной шар детективными рассказами, все-таки умещается со своим Шерлоком Холмсом, как в футляр, в небольшое гениальное произведение Эдгара По «Преступление на улице Морг».

При всей категоричности этого высказывания, истоки конандойловского канона указаны в нем верно. Впрочем, Конан Дойл и не делал из этого тайны, охотно признаваясь, что Эдгар По, добившийся подлинного признания и у себя на родине, и за ее пределами лишь через многие десятилетия после смерти, был одним из его любимейших авторов.

Как и Огюст Дюпен, излюбленный сыщик По, Холмс распутывает сложнейшие криминальные головоломки, полагаясь лишь на аналитические способности своего ума. Как и его предшественник, он получает поистине эстетическое наслаждение от упражнения собственного могучего интеллекта, что, впрочем, не мешает ему отпускать иронические замечания в адрес и Дюпена, и других своих литературных собратьев.

Все это дало основание, например, болгарскому писателю Богомилу Райнову, автору монографии «Черный роман», утверждать, что Конан Дойл не внес в развитие детективной беллетристики ничего принципиально нового, а просто суммировал достигнутое такими авторами, как Эдгар По, Уилки Коллинз и француз Эмиль Габорио, построив на этой основе многочисленные и зачастую однообразные приключения своего героя.

Надо, однако, сказать, к чести Конан Дойла, что сам он вполне отдавал себе отчет в слабостях и недостатках своих произведений и, как уже сказано, охотно признавал влияние своих литературных учителей. В книге «Воспоминания и приключения» он писал:

Габорио очаровал меня элегантностью, с которой он связывал воедино отдельные части интриги, а великолепный сыщик Эдгара По Дюпен еще в детстве был одним из самых любимых моих героев. Но мог ли я прибавить к этому что-нибудь из своих собственных запасов? Я вспомнил о моем старом учителе Джо Белле, о его орлином лице, о его странностях, его необычайном даре подмечать мельчайшие детали. Если бы он стал сыщиком, то, вероятно, сумел бы превратить это увлекательное, но бесцельное занятие во что-то сходное с занятием точными науками...

Как же мне назвать своего героя? Сначала я остановился на имени Шерингфорд Холмс, потом превратил его в Шерлока Холмса. Разумеется, он не мог сам рассказывать о своих подвигах. Итак, ему потребовался какой-нибудь достаточно банальный товарищ, на фоне которого Холмс выделялся бы особенно контрастно. Для этого, лишенного блеска, героя понадобилось столь же скромное и бесцветное имя, — так возник Ватсон.

Неразлучная пара Холмс-Ватсон стала моделью для подражания многочисленной армии детективистов — а заодно и мишенью для многочисленных пародий, в том числе таких знаменитых писателей, как О. Генри, Брет Гарт, Марк Твен, Морис Леблан. Отдали дань неподражаемому английскому сыщику и русские литераторы: Аркадий Аверченко — юмористическим рассказом «Пропавшая калоша Доббльса», а Валентин Катаев — авантюрным романом «Повелитель железа», где действует племянник великого детектива — Стенли Холмс. Подражания, пародии и, как сейчас принято называть, ремейки, — это ли не свидетельство широчайшего признания, неподдельной любви и популярности литературного героя?

Между прочим, одна из интереснейших ипостасей, в которых получает развитие образ Холмса у авторов многочисленных продолжений и подражаний Конан Дойлу, — это «взаимоотношения» великого сыщика с шахматами.

«...—В ходе своего многолетнего единоборства с профессором Мориарти, — заметил Шерлок Холмс, — я дважды получал от него по почте послания, составленные в виде... шахматных задач и заключавшие в себе смертельную угрозу.
— Но... это же из области фантастики, Холмс, — недоверчиво произнес я.
— Жизнь — величайший фантаст, — назидательно изрек мой друг. — А впрочем, я готов развеять ваши сомнения...».

...В то время великий сыщик жил инкогнито в одном из районов Лондона, скрываясь от мести своего заклятого врага. Он совсем уже было уверовал в то, что сумел сбить всемогущего и всевидящего Мориарти со следа, когда однажды вынул из почтового ящика письмо, текст которого гласил: «Несмотря на ваше поразительное искусство превращаться в невидимку, Холмс, вам не избежать мата в один ход!».

На шахматной диаграмме, приложенной к письму, отсутствовал... белый король. Бросив беглый взгляд на позицию, Холмс тотчас же определил поле, на котором должен был находиться исчезнувший предводитель армии белых, чтобы получить мат в один ход. Но что могло означать подобное послание?

Несомненно, профессор Мориарти, олицетворяющий силы зла, предпочитал играть черными фигурами, а отсутствие на доске белого короля могло означать лишь одно: он, Холмс, должен в ближайшее время навсегда исчезнуть из этого мира.

Внезапно гения дедуктивного мышления осенила догадка: если принять шахматную доску за план Лондона, место, на котором должен был находиться белый король, точно соответствовало бы его, Холмса, нахождению в данный момент!

Стремглав выскочив на улицу и отбежав на почтительное расстояние от дома, Холмс сумел опередить надвигающиеся драматические события лишь на какую-то долю секунды. В следующее мгновение мощный взрыв потряс воздух, и, обернувшись, выдающийся детектив увидел на месте своего недавнего убежища лишь гору щебня...

Это лишь один из многочисленных эпизодов такого рода, описанных в книге Раймонда Смульяна «Шахматные приключения Шерлока Холмса», вышедшей в Лондоне в 1980 году. В каждом эпизоде ключ к разгадке тайны заключает в себе шахматная позиция. Причем, как правило, Холмсу приходится идти по пути ретроанализа.

Автор книги, по мнению критиков, весьма искусно воссоздает стиль Конан Дойла и проявляет незаурядную фантазию в области шахматной композиции. Литературная шахматная канва книги имеет лишь прикладное значение. Главную же свою задачу профессор Смульян видит в том, чтобы раскрыть логику мышления ученого, работающего над серьезной научной проблемой, а также логику мышления следователя, пытающегося распутать сложный клубок преступлений.

Следует, однако, отметить, что первым ввел Шерлока Холмса в царство шахмат не Смульян. Еще в 1962 году немецкий писатель Фриц Лейбер в своем детективном рассказе «Гамбит Мориарти» описал встречу великого сыщика и его извечного недруга за шахматной доской на... Лондонском международном турнире 1883 года (да еще в первом туре!).

Английский журнал «Бейкер-стрит джорнэл», издаваемый «Обществом почитателей Шерлока Холмса» в Лондоне, пошел еще дальше и в апреле 1964 года опубликовал рассказ, в котором победитель знаменитого Гастингского турнира 1895 года, выдающийся американский шахматист Гарри Нельсон Пильсберри оказывался не кем иным, как... переодетым Шерлоком Холмсом!

Довольно часто обращается великий сыщик к шахматам и в телевизионном сериале «Новые приключения Шерлока Холмса», поставленном на Британском телевидении. В одной из серий Холмс, разбирая шахматную партию, бросает все тому же доктору Ватсону: «Этот Бобби Фишер, надо отдать ему должное, очень неплохо схватывает идею староиндийской защиты...».

Сам создатель Холмса сэр Артур Конан Дойл, хотя и отзывался о шахматах довольно прохладно, тем не менее в молодости выиграл массовый шахматный турнир, организованный газетой «Дейли телеграф».

...Надо сказать, что Конан Дойл, был автором весьма плодовитым и оставил обширное литературное наследие и помимо детективных произведений. Он писал публицистику (которая ныне совершенно забыта), занимательную историческую прозу, фантастику, по сей день пользующуюся популярностью, и даже, когда в конце жизни увлекся спиритизмом, — мистические произведения. Но со всемирной славой Шерлока Холмса, конечно же, ни профессор Челленджер, ни кто-либо другой из созданных им персонажей соперничать не способен.

Да, в сознании миллионов читателей сэр Артур остается истинным создателем детективного жанра. И главная причина этого в том, что он не только придумал своего Шерлока Холмса, но и сумел терпеливо и заботливо его вырастить. Детективный герой похож на артиста: если он хочет быть в центре общественного внимания, он должен как можно чаще показываться на сцене, а не удовлетворяться одним-единственным, пусть самым блестящим появлением на подмостках. Своими романами «Этюд в багровых тонах», «Знак четырех», «Собака Баскервилей», «Долина ужаса» и множеством рассказов и новелл Конан Дойл в течение почти четырех десятилетий поддерживал живой интерес к подвигам Шерлока Холмса. Произведения эти объединены в пять сборников: «Приключения Шерлока Холмса» (1892), «Записки о Шерлоке Холмсе» (1894), «Возвращение Шерлока Холмса» (1905), «Его прощальный поклон» (1917) и «Архив Шерлока Холмса» (1927).

Добавим еще, что в нынешнем году Холмс мог бы отметить даже два юбилея: девяносто пять лет назад, в 1914 году, он вместе с верным оруженосцем Ватсоном закончил свое последнее дело, связанное с началом первой мировой войны (рассказ «Его прощальный поклон»). Последующие произведения о Холмсе уже повествуют лишь о его «неизвестных» расследованиях прежних лет...

С тех пор много воды утекло. Многие расследователи поражали мир и эрудицией, и отвагой, но по-прежнему мало кто ставит под сомнение право Холмса оставаться первым среди Великих Расследователей всех времен. А посему — с юбилеем, дорогой мистер Холмс! Со сто пятидесятым днем рождения!